Неточные совпадения
Но ничуть
не бывало! Следовательно, это
не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть
не может: тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то есть
конца.
Наконец — всему
бывает конец. В книге оставалось несколько глав; настал последний вечер. И Райский
не ушел к себе, когда убрали чай и уселись около стола оканчивать чтение.
Вера сообщала,
бывало, своей подруге мелочной календарь вседневной своей жизни, событий, ощущений, впечатлений, даже чувств, доверила и о своих отношениях к Марку, но скрыла от нее катастрофу, сказав только, что все кончено, что они разошлись навсегда — и только. Жена священника
не знала истории обрыва до
конца и приписала болезнь Веры отчаянию разлуки.
— Тут причина ясная: они выбирают Бога, чтоб
не преклоняться перед людьми, — разумеется, сами
не ведая, как это в них делается: преклониться пред Богом
не так обидно. Из них выходят чрезвычайно горячо верующие — вернее сказать, горячо желающие верить; но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто
бывают под
конец разочаровывающиеся. Про господина Версилова я думаю, что в нем есть и чрезвычайно искренние черты характера. И вообще он меня заинтересовал.
Она ходила к Васину каждый день, ходила тоже по судам, по начальству князя, ходила к адвокатам, к прокурору; под
конец ее почти совсем
не бывало по целым дням дома.
Бывало,
не заснешь, если в комнату ворвется большая муха и с буйным жужжаньем носится, толкаясь в потолок и в окна, или заскребет мышонок в углу; бежишь от окна, если от него дует, бранишь дорогу, когда в ней есть ухабы, откажешься ехать на вечер в
конец города под предлогом «далеко ехать», боишься пропустить урочный час лечь спать; жалуешься, если от супа пахнет дымом, или жаркое перегорело, или вода
не блестит, как хрусталь…
— Чего
не переносить? Я так часто просто рад
бывал, когда посадят, — сказал Набатов бодрым голосом, очевидно желая разогнать мрачное настроение. — То всего боишься: и что сам попадешься, и других запутаешь, и дело испортишь, а как посадят —
конец ответственности, отдохнуть можно. Сиди себе да покуривай.
— Я говорю с вами, как с человеком, в котором нет ни искры чести. Но, может быть, вы еще
не до
конца испорчены. Если так, я прошу вас: перестаньте
бывать у нас. Тогда я прощу вам вашу клевету. Если вы согласны, дайте вашу руку, — она протянула ему руку: он взял ее, сам
не понимая, что делает.
Долго ли, коротко ли Марья Алексевна ругалась и кричала, ходя по пустым комнатам, определить она
не могла, но, должно быть, долго, потому что вот и Павел Константиныч явился из должности, — досталось и ему, идеально и материально досталось. Но как всему
бывает конец, то Марья Алексевна закричала: «Матрена, подавай обедать!» Матрена увидела, что штурм кончился, вылезла из — под кровати и подала обедать.
Конец этого начала происходил, когда они шли мимо старика: старик видел, что они идут под руку, чего никогда
не бывало, и подумал: «Просил руки, и она дала слово. Хорошо».
Новое поколение
не имеет этого идолопоклонства, и если
бывают случаи, что люди
не хотят на волю, то это просто от лени и из материального расчета. Это развратнее, спору нет, но ближе к
концу; они, наверно, если что-нибудь и хотят видеть на шее господ, то
не владимирскую ленту.
Но объективация возникает всякий раз, когда я начинаю себя идеализировать или когда обнаруживаю смирение паче гордости, когда
бываю не до
конца,
не до последней глубины, правдив и искренен.
Их звали «фалаторы», они скакали в гору, кричали на лошадей, хлестали их
концом повода и хлопали с боков ногами в сапожищах, едва влезавших в стремя. И
бывали случаи, что «фалатор» падал с лошади. А то лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги в огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени
не вытащишь. Никто их
не учил ездить, а прямо из деревни сажали на коня — езжай! А у лошадей были нередко разбиты ноги от скачки в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
Он понимал, что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне с другими винокурами и что в
конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости,
не останавливающейся ни перед чем. Ничего подобного раньше
не бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то, что винное дело — только ничтожная часть других финансовых операций и что новый банк является здесь страшною силой, как хорошая паровая машина.
Чем дальше подвигался Полуянов, тем больше находил недостатков и прорух в крестьянском хозяйстве. И земля вспахана кое-как, и посевы плохи, и земля пустует, и скотина затощала. Особенно печальную картину представляли истощенные поля, требовавшие удобрения и
не получавшие его, — в этом благодатном краю и знать ничего
не хотели о каком-нибудь удобрении. До сих пор спасал аршинный сибирский чернозем. Но ведь всему
бывает конец.
В том, что ссыльные
не вступают в законный брак, часто
бывают виноваты также несовершенства статейных списков, создающие в каждом отдельном случае целый ряд всяких формальностей, томительных, во вкусе старинной волокиты, ведущих к тому лишь, что ссыльный, истратившись на писарей, гербовые марки и телеграммы, в
конце концов безнадежно машет рукой и решает, что законной семьи у него
не быть.
В продолжение многих лет писарь, по невежеству или недобросовестности, запутывает все канцелярские
концы, и так как он один может разобраться в этой путанице, то становится необходимым, незаменимым, и уже начальство, даже самое строгое,
бывает не в состоянии обходиться без его услуг.
Чернозобики в Оренбургской губернии
бывают только пролетом весною, с половины до
конца апреля; в продолжение же лета и даже осенью я никогда чернозобиков
не встречал, но слыхал, что в Пензенской губернии появляются они на короткое время в августе; разумеется, это обратный пролет; может быть, то же
бывает в других уездах и Оренбургской губернии.
Журавль очень высок на ногах, шея его также очень длинна, и если б нос соответствовал другим членам, как это
бывает у куликов, то ему следовало бы быть в пол-аршина длиною, но его нос, крепкий и острый к
концу, темно-зеленоватого костяного цвета,
не длиннее трех вершков, голова небольшая.
Длина этой утки от носа до хвоста, или, лучше сказать до ног, ибо хвостовых перьев у гагар нет, — одиннадцать вершков, нос длиною в вершок, темно-свинцового цвета, тонкий и к
концу очень острый и крепкий; голова небольшая, продолговатая, вдоль ее, по лбу, лежит полоса темно-коричневого цвета, оканчивающаяся позади затылочной кости хохлом вокруг всей шеи, вышиною с лишком в вершок, похожим более на старинные брыжжи или ожерелье ржавого, а к корню перьев темно-коричневого цвета; шея длинная, сверху темно-пепельная, спина пепельно-коричневая, которая как будто оканчивается торчащими из зада ногами, темно-свинцового цвета сверху и беловато-желтого снизу, с редкими, неправильными, темными пятнами; ноги гагары от лапок до хлупи
не кругловаты, но совершенно плоски, три ножные пальца, соединенные между собой крепкими глухими перепонками, почти свинцового цвета и тоже плоские, а
не круглые, как
бывает у всех птиц.
Самка несет четыре яйца обыкновенной куличьей формы; величина яиц зависит от величины кроншнепов: у больших они
бывают крупнее куриных, а у малых —
не больше мелких яичек цыцарки, а только длиннее; цвет яиц зеленовато-серый, они испещрены крапинами или пятнами, которые на тупом
конце яйца крупнее и темнее.
Макар сделался задумчивым до суровости. Татьяна больше
не боялась за него, хотя он и частенько похаживал в Кержацкий
конец к мастерице Таисье. Аглаида тоже
бывала у Таисьи, но она содержала себя строго: комар носу
не подточит. У Таисьи шли какие-то таинственные беседы, в которых принимали участие старик Основа, Макар и еще кое-кто из мужиков. Пробовали они залучить к себе и Тита, но старик
не пошел.
Тит только качал головой. Татьяна теперь была в доме большухой и всем заправляла. Помаленьку и Тит привык к этому и даже слушался Татьяны, когда речь шла о хозяйстве. Прежней забитой бабы точно
не бывало. Со страхом ждала Татьяна момента, когда Макар узнает, что Аграфена опять поселилась в Kepжацком
конце. Когда Макар вернулся из лесу, она сама первая сказала ему это. Макар
не пошевелился, а только сдвинул сердито брови.
«Все это как-то… нелепо очень… А впрочем, — приходило ему опять в голову, — что ж такое? Тот такой человек, что его
не оплетешь, а как знать, чего
не знаешь. По началу
конец точно виден, ну да и иначе
бывает».
Дело, конечно,
не в деньгах, которые я всегда для нее нашел бы, но ведь заставить ее есть, пить и притом дать ей возможность ничего
не делать — это значит осудить ее на лень, равнодушие, апатию, а там известно, какой
бывает конец.
За обедом нас всегда сажали на другом
конце стола, прямо против дедушки, всегда на высоких подушках; иногда он
бывал весел и говорил с нами, особенно с сестрицей, которую называл козулькой; а иногда он был такой сердитый, что ни с кем
не говорил; бабушка и тетушка также молчали, и мы с сестрицей, соскучившись, начинали перешептываться между собой; но Евсеич, который всегда стоял за моим стулом, сейчас останавливал меня, шепнув мне на ухо, чтобы я молчал; то же делала нянька Агафья с моей сестрицей.
— Знаю, знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое причин быть здесь». Совершенно с тобой согласен и даже прибавлю от себя:
не вдвое причин, а в миллион больше причин! Но, во-первых,
бывают же странные, неожиданные события в жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной случились такие события. Говорю же я, что в эти дни я совершенно изменился, весь до
конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
Станции, таким образом, часа через два как
не бывало. Въехав в селение, извозчик на всем маху повернул к избе, которая была побольше и понарядней других. Там зашумаркали; пробежал мальчишка на другой
конец деревни. В окно выглянула баба. Стоявший у ворот мужик, ямщичий староста, снял шляпу и улыбался.
— Господствует учение энциклопедистов… подкопаны все основания общественные, государственные, религиозные… затем кровь… безурядица. Что можно было из этого предвидеть?.. Одно, что народ дожил до нравственного и материального разложения; значит, баста!.. Делу
конец!.. Ничуть
не бывало, возрождается, как феникс, и выскакивает в Наполеоне Первом. Это черт знает что такое!
Александр взбесился и отослал в журнал, но ему возвратили и то и другое. В двух местах на полях комедии отмечено было карандашом: «Недурно» — и только. В повести часто встречались следующие отметки: «Слабо, неверно, незрело, вяло, неразвито» и проч., а в
конце сказано было: «Вообще заметно незнание сердца, излишняя пылкость, неестественность, все на ходулях, нигде
не видно человека… герой уродлив… таких людей
не бывает… к напечатанию неудобно! Впрочем, автор, кажется,
не без дарования, надо трудиться!..»
— Да. Так вот танцевал я больше с нею и
не видал, как прошло время. Музыканты уж с каким-то отчаянием усталости, знаете, как
бывает в
конце бала, подхватывали всё тот же мотив мазурки, из гостиных поднялись уже от карточных столов папаши и мамаши, ожидая ужина, лакеи чаще забегали, пронося что-то. Был третий час. Надо было пользоваться последними минутами. Я еще раз выбрал ее, и мы в сотый раз прошли вдоль залы.
Командуют «смирно». Выравнивают. Опять «смирно». Потом на минуту «вольно». Опять «смирно». Позволяют размять ноги,
не передвигая ступней. Так без
конца. Так
бывает всегда на парадах. Но на этот раз из юнкеров никто
не обижается.
— У греков, конечно,
не было таких остроумных загадок! — заметил молодой ученый. — У них, например, загадывалось: какое существо, рождаясь,
бывает велико, в среднем возрасте мало, когда же близится к
концу, то становится опять громадным? Когда кто угадывал, того греки украшали венками, подносили ему вина; кто же
не отгадывал, того заставляли выпить чашку соленой морской воды.
Туда в
конце тридцатых и начале сороковых годов заезжал иногда Герцен, который всякий раз собирал около себя кружок и начинал обыкновенно расточать целые фейерверки своих оригинальных, по тогдашнему времени, воззрений на науку и политику, сопровождая все это пикантными захлестками; просиживал в этой кофейной вечера также и Белинский, горячо объясняя актерам и разным театральным любителям, что театр —
не пустая забава, а место поучения, а потому каждый драматический писатель, каждый актер, приступая к своему делу, должен помнить, что он идет священнодействовать; доказывал нечто вроде того же и Михайла Семенович Щепкин, говоря, что искусство должно быть добросовестно исполняемо, на что Ленский [Ленский Дмитрий Тимофеевич, настоящая фамилия Воробьев (1805—1860), — актер и драматург-водевилист.], тогдашний переводчик и актер, раз возразил ему: «Михайла Семеныч, добросовестность скорей нужна сапожникам, чтобы они
не шили сапог из гнилого товара, а художникам необходимо другое: талант!» — «Действительно, необходимо и другое, — повторил лукавый старик, — но часто случается, что у художника ни того, ни другого
не бывает!» На чей счет это было сказано, неизвестно, но только все присутствующие, за исключением самого Ленского, рассмеялись.
— Вишь, атаман, — сказал он, — довольно я людей перегубил на своем веку, что и говорить! Смолоду полюбилась красная рубашка!
Бывало, купец ли заартачится, баба ли запищит, хвачу ножом в бок — и
конец. Даже и теперь, коли б случилось кого отправить — рука
не дрогнет! Да что тут!
не тебя уверять стать; я чай, и ты довольно народу на тот свет спровадил;
не в диковинку тебе, так ли?
К
концу уроков Хрипач послал за врачом, а сам взял шляпу и отправился в сад, что лежал меж гимназиею и берегом реки. Сад был обширный и тесный. Маленькие гимназисты любили его. Они в нем широко разбегались на переменах. Поэтому помощники классных наставников
не любили этого сада. Они боялись, что с мальчиками что-нибудь случится. А Хрипач требовал, чтобы мальчики
бывали там на переменах. Это было нужно ему для красоты в отчетах.
Проктор рассказал случай, когда пароход
не остановился принять с шлюпки потерпевших крушение. Отсюда пошли рассказы о разных происшествиях в океане. Создалось словоохотливое настроение, как
бывает в теплые вечера, при хорошей погоде и при сознании, что близок
конец пути.
Милый Пепко, как он иногда
бывал остроумен, сам
не замечая этого. В эти моменты какого-то душевного просветления я так любил его, и мне даже казалось, что он очень красив и что женщины должны его любить. Сколько в нем захватывающей энергии, усыпанной блестками неподдельного остроумия. Во всяком случае, это был незаурядный человек, хотя и с большими поправками. Много было лишнего, многого недоставало, а в
конце концов все-таки настоящий живой человек, каких немного.
— Так, так… Конечно,
бывают случаи, Татьяна Власьевна, — мягко соглашался о. Крискент, расправляя свою бородку веером. — Человек предполагает — Бог располагает. Это уж
не от нас, а свыше. Мы с своей стороны должны претерпевать и претерпевать… Как сказал апостол: «Претерпевый до
конца, той спасен будет…» Именно!
Но
бывают гнилые зимы, с оттепелями, дождями и гололедицей. Это гибель для табунов — лед
не пробьешь, и лошади голодают. Мороза лошадь
не боится — обросшие, как медведь, густой шерстью, бродят табуны в открытой степи всю зиму и тут же, с
конца февраля, жеребятся. Но плохо для лошадей в бураны. Иногда они продолжаются неделями — и день и ночь метет, ничего за два шага
не видно: и сыпет, и кружит, и рвет, и заносит моментально.
В половине мая стараются закончить сенокос — и на это время оживает голая степь косцами, стремящимися отовсюду на короткое время получить огромный заработок… А с половины мая яркое солнце печет невыносимо, степь выгорает, дождей
не бывает месяца по два — по три, суховей, северо-восточный раскаленный ветер, в несколько дней выжигает всякую растительность, а комары, мошкара, слепни и оводы тучами носятся и мучат табуны, пасущиеся на высохшей траве. И так до
конца августа…
Он умер в
конце 60-х годов столетним стариком, ни у кого
не бывал и никого, кроме моего отца и помещика Межакова, своего друга, охотника и собачника,
не принимал у себя, и все время читал старые книги, сидя в своем кресле в кабинете.
— Да, кормилец, правда. Он говорит, что все будет по-старому. Дай-то господь!
Бывало, придет Юрьев день, заплатишь поборы, да и дело с
концом: люб помещик — остался,
не люб — пошел куда хошь.
Живые,
не истомленные долгим сиденьем в прорезях судаки составляют лакомое и здоровое блюдо; это необходимая принадлежность хорошего стола, вследствие чего иногда
бывают очень дороги; но зато мерзлых судаков в Москву и ее окрестности навозят такое множество, что они к
концу зимы делаются иногда чрезвычайно дешевы, то есть рублей по шести ассигнациями за пуд.
Но никак,
бывало, до
конца довести рассказа
не может: дойдет до середины — и вдруг со смеху прыснет!
Дворяне, избравшие Якова Львовича с таким восторженным единодушием, начали пожиматься и стали поговаривать, что он слишком большой хлопотун и на предводительской должности тяжеленек. Прошел еще годик, и у дяди среди самих дворян завелись враги, составившие к
концу его служебного срока против него сильную партию, которая без всякой застенчивости распространяла слух, что дяде на второй срок губернским предводителем
не бывать.
Если судьба обрушится раз на кого бедою, то ударам ее и
конца не бывает. Это давно замечено. Мало было одного вчерашнего позора и срама для Марьи Александровны! Нет! судьба ей готовила побольше и получше.
Сорин. Значит, опять всю ночь будет выть собака. Вот история, никогда в деревне я
не жил, как хотел.
Бывало, возьмешь отпуск на двадцать восемь дней и приедешь сюда, чтобы отдохнуть и все, но тут тебя так доймут всяким вздором, что уж с первого дня хочется вон. (Смеется.) Всегда я уезжал отсюда с удовольствием… Ну, а теперь я в отставке, деваться некуда, в
конце концов. Хочешь —
не хочешь, живи…
Хвостуша всегда
бывает длиннее морды, и прутья, для нее употребляемые, потолще; к хвосту ее, и также к двум
концам нижней стороны привязываются довольно тяжелые камни для погружения и плотного лежанья хвостуши на дне, ибо она ничем другим на нем
не утверждается; к тому же ставится всегда на самом быстром течении, или, лучше сказать, падении, воды, потому что только оно может захлестать, забить рыбу в узкую часть, в хвост этой простой снасти, где, по тесноте, рыбе нельзя поворотиться и выплыть назад, да и быстрина воды мешает ей сделать поворот.
Вероятно, всем известно, что острога имеет фигуру столовой вилки, только с короткими зубьями, которых числом
бывает от пяти до семи; каждый зуб или игла
бывает не короче четырех вершков и оканчивается зазубриной, точно такою, какая делается на
конце рыболовного крючка, для того чтобы проколотая острогою рыба
не могла сорваться; железная острога прикрепляется очень прочно к деревянному шесту, крепкому, гладкому, сухому и легкому, длиною в сажень и даже в полторы, но никак
не длиннее, потому что рыбу приходится бить
не более как на трехаршинной глубине, а по большей части на двухаршинной и менее.